– Тут полно тупамарос, – весело заметила Лаура.
Малко все же удивился:
– Где же они?
Она пожала плечами.
– Да тут половина молодых людей входят в эту организацию. Они прячут тех, кого ищет полиция, передают поручения, одалживают машины. Монтевидео – город маленький. Молодежь школ не меняет, переходит себе из класса в класс, все знают друг друга с детского сада. Поэтому полиции так трудно внедриться к боевикам.
Людей на танцплощадке все прибывало. Все хотели послушать «Мистера и миссис Джонс».
– Вот бы потанцевать, – сказала Лаура.
Они стояли неподвижно, прижавшись друг к другу. Лаура обняла Малко и уткнулась лицом ему в шею.
На смену диско пришел джерк. Лаура отстранилась от Малко и заскакала, как одержимая, в трех метрах от него.
Чем больше она пила, тем больше размякала. Вдруг, приблизившись к Малко, она тихо сказала:
– Вон парень, которого вы ищете.
Повернувшись, Малко увидел молодого бородатого, хорошо сложенного мужчину с тростью, выражение лица за очками было мягким и робким, как у хорошего ученика в школе.
Не подумаешь, что предатель.
Парень расположился в баре, наблюдая за танцплощадкой. Несколько девиц, проходя мимо, улыбнулись ему. У одной из них он в шутку слегка приподнял юбку, и девица смеясь ускользнула прочь.
Малко проводил Лауру в их угол. Та, залпом проглотив рюмку виски, рухнула на подушки, практически в его объятия. Смотрела она блуждающим, потерянным, затуманенным взглядом.
– Что-то я себя странно чувствую, – прошептала она. – Так бывает всегда, когда я после своих пилюль пью спиртное.
Ее соски под легкой тканью блузки начинали подавать признаки жизни. Словно забавляясь, она расстегнула Малко рубашку, обнажая ему грудь.
– У вас нет медальона, – заметила она. – Здесь все парни носят медальоны. Как только переспят с девушкой, сразу нацепляют медальон. – Она засмеялась. – Вам, наверно, не часто приходилось спать с девушкой.
Она неожиданно навалилась на него, и ее губы коснулись груди Малко. Не поцеловала, но движение было очень чувственным. Потом ее голова стала опускаться все ниже и ниже, словно они были одни. На несколько секунд она выпрямилась, обложила себя подушками и снова ринулась к Малко. В смущении он попытался высвободиться. Лаура подняла голову.
– Я вам не нравлюсь? – с горечью сказала она. – Вы такой красивый. Вы могли бы заполучить себе любую девицу, а я слишком толстая.
– Вы очаровательная женщина, – заверил ее Малко, продолжая следить за молодым бородачом.
Лаура Иглезиа не ответила. Ее голова упала на него. Малко вздрогнул от прикосновения горячих губ, потрясенный тем, что можно предаваться подобным занятиям в модной дискотеке Монтевидео. Скрытая за подушками, она обрабатывала его так, что дала бы фору профессионалке. С безжалостным автоматизмом сомнамбулы. Официант принес русской водки, которую заказал Малко. Лаура его словно и не заметила. Свернувшись среди подушек, Лаура напоминала удава, заглатывающего кролика: такими рассчитанными и мягкими были ее движения.
Малко в изнеможении закрыл глаза. К черту условности: это одна из лучших его минут в Монтевидео.
Он снова открыл глаза. Бородач, опираясь на трость, отходил от бара... Малко на мгновение заколебался, разрываясь между чувством долга и минутным наслаждением. Затем он осторожно отвел в сторону голову ошеломленной Лауры, поспешно привел себя в порядок и встал. – Я сейчас, – сказал он с вымученной улыбкой. Лаура уставилась на него безумными глазами, и, разрыдавшись, ткнулась лицом в подушки.
Никогда в жизни она не испытывала такого унижения.
Нашатырь вывел Рона Барбера из оцепенения. Он уже несколько раз терял сознание. Капюшон с него не сняли, и ему казалось, что мучителей несколько, и они сменяют друг друга. Тело его превратилось в одну сплошную рану.
Барбер услышал, как кто-то шепотом переговаривается, потом голос спросил:
– Ему явно мало...
– Хочешь еще подбавить?
– Конечно!
Весь превратившись в комок нервов, Рон ждал, когда электрод снова прикоснется к его телу. Его опять пронзила нестерпимая боль, которая не убивает. Вдруг у него словно треснула голова. Они засунули ужасный шарик ему в ухо. Мозг закипел, глаза вылезли из орбит. Длилось это всего несколько секунд. Кто-то в тревоге вымолвил:
– Ты его так чего доброго порешишь, или он свихнется. Обрабатывай ему лучше яички. Так безопасней. Все равно любовью ему уже не заниматься.
– Он у меня заговорит, сволочь, гринго, – отозвался другой голос.
Электрод коснулся его живота, и Рон скрючился. Он открыл рот, хотел сказать, что выдаст им предателя, что все это больше не имеет значения, но ничего сказать не мог. Он словно онемел на время.
В мыслях у него было только одно – заснуть. Хотя бы на час. Все остальное представлялось таким ненужным, неважным.
Глава 7
На окружавшей «Зум-Зум» стоянке было полно машин. Все развалюхи, как на подбор. Малко протиснулся к Фиделю Кабреро, который как раз усаживался в роскошный зеленый «порш» 911 модели. Машина стоила трехсотлетнего жалованья уругвайского рабочего низкой квалификации. Заслышав шаги, бородач, не сказать чтобы обеспокоенный, повернул голову. Малко встал вплотную к «поршу», как бы замерев от восхищения.
– Прекрасная машина, – промолвил он по-испански.
Миловидное лицо Фиделя Кабреро тут же озарила горделивая улыбка.
– Это единственная 911 модель в Монтевидео, – важно сказал он. – До Пунты я добираюсь на ней меньше, чем за час.
Малко внимательно посмотрел на лицо юноши. Ни за что не догадаешься, что он замешан в столь драматические события. Этакий добропорядочный маменькин сынок.
– Вы разбираетесь в автомобилях, сеньор? – заинтригованный молчанием Малко, спросил молодой человек. Малко сдержанно улыбнулся.
– Немного. Здесь это должно стоить целое состояние?
– Пятьсот тысяч песо, – сказал Кабреро.
Облокотившись о дверцу, Малко пытался поймать его взгляд.
– Ведь вам их дал Рон Барбер, – тихо спросил он, – не так ли?
У Фиделя Кабреро замерло сердце. Кто этот элегантный незнакомец, который, по-видимому, его знает, раз он знает столь тщательно оберегаемую тайну. Тайну, раскрытие, которой угрожает жизни Фиделя. Первым побуждением было смыться, завести мощный мотор... Но незнакомец взял его за руку.
– Мне нужно с вами поговорить, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – И, если можно, чтобы нас не видели. Так будет лучше для вас. Откройте.
Он обошел машину. Откинувшись назад, Фидель Кабреро протянул руку и открыл дверцу. Малко устроился на сиденье, пистолет он положил на колени.
– Выезжайте на набережную и прямо, – сказал он. – Наша беседа может затянуться.
Девушка снова вернулась. Он узнавал ее хрупкие и по-звериному жестокие руки. Никогда, даже в полицейском управлении, Рон Барбер не видел, чтобы во время пыток с таким остервенением набрасывались на свою жертву. Минута слабости прошла, но он понимал, что может расколоться в любой момент. Вновь смочив тряпки на его запястьях и лодыжках, девушка касалась электродом то тут, то там, – касалась шеи, головы, груди, живота. Словно проказничая, коснулась пяток. Потом пошла вверх. Скоро его снова пронзит нестерпимая боль.
– Ты храбрец, гринго, – заметила она как бы про себя. – Только все это ни к чему.
Рон словно обратился в дебила, думать ни о чем он уже был не способен. В капюшоне он задыхался. Его вырвало внутрь, но никто не стал менять ему капюшон.
– Вперед, навстречу славному будущему, – свирепо пошутила девушка. – А тем временем тот, кого ты покрываешь, как раз сейчас, наверное, подцепил себе женщину. Может, твою жену, гринго. Нельзя надолго оставлять жен одних.
Она вдруг всунула электрод Рону Барберу в зад.
Живот словно разорвало.