Хуан Эчепаре с ужасом воззрился на молодую женщину. Бесполезно даже молить о пощаде...

– Ты ведь не удивился? – насмешливо спросила Флор Каталина. – Мы тебя предупреждали. И колокол с утра звонит по тебе.

Дипломат облизал сухие губы, не сводя глаз с черной сумки на коленях молодой женщины. Она наверняка вооружена. Надо бы добраться до «томпсона». Выиграть время.

– Я никого не убивал, – тихо сказал он.

Флор Каталина пожала плечами.

– Не играй словами.

Ее рука полезла в сумку и вытащила маленькую черную «беретту», сочащуюся ненавистью, – короткоствольный компактный пистолет 38 калибра. Зеркала отразили испуганное лицо Хуана Эчепаре.

Флор выставила правую руку, целясь в дипломата.

– Прощай, Хуан Эчепаре, да помилует тебя Бог.

Хуан Эчепаре отпрыгнул в сторону в тот самый момент, когда Флор нажала на курок.

Зеркало позади него разлетелось вдребезги, и ему показалось, что он уже немного умер. Его подмышки распространяли едкий запах пота. Эчепаре обуял нутряной страх.

Раскачиваясь на одной ноге, он попытался перехватить взгляд молодой женщины, чтобы обезопасить себя от следующего выстрела. К счастью, короткоствольный пистолет стреляет не очень точно. Однако девушка не торопилась. Когда она во второй раз нажала на курок, Хуан Эчепаре почувствовал ужасную боль в правом локте. Пуля раздробила кость.

– Пощадите, – завопил он.

Флор Каталина с безучастным видом продолжала целиться. Смерть этого человека не доставляла ей удовольствия. Это последняя вещь, которую она поклялась себе сделать до того, как окончательно принять обет и удалиться в монастырь. Но пусть он подрожит, пусть помучается, пусть заплатит за всех тех, кто покоится в бочках с цементом на дне Рио-де-ла-Платы.

Она тщательно прицелилась в левую ногу и выстрелила. Пуля вошла под коленной чашечкой. Страшная боль пронзила Хуана Эчепаре, и он, потеряв сознание, сполз вдоль стены, не выпуская «никон».

Флор поднялась. Необычный наряд вызывал у Флор отвращение. Пока парагваец лежал с закрытыми глазами, она спокойно прицелилась ему в правый локоть и выстрелила. В локоть пуля не попала, но угодила в мускулы предплечья. Хуан Эчепаре, открыв глаза, застонал. Эта «мастерская», в которой он испытал столько сладостных минут, превращалась в его гроб. В соседней комнате зазвонил телефон. Может, это полиция, его друг Толедо. Если Эчепаре не ответит, тот, наверно, что-то заподозрит и придет на помощь. Эта мысль прибавила консулу немного смелости, стремления продержаться. Выиграть время.

Он взмолился о пощаде, стараясь забыть про клещи, давившие ему руку и ногу, и про назойливый несмолкаемый похоронный звон.

– Постой, – прошептал он. – Не убивай меня, я могу обменять свою жизнь...

– На что? На золото?

Он покачал головой.

– В вашем движении есть еще один предатель, – сказал он. – Я назову его имя.

Молодая женщина печально улыбнулась.

– Предатели будут всегда, – сказала она, – во всех движениях. Если ты выдашь этого, завтра появится другой. И даже если бы ты загодя знал всех будущих предателей, ты бы не спас своей жизни.

У нее не хватило духу продолжать мучить этого жалкого человека. Не дрогнув, Флор подняла пистолет, целя в голову. Хуан Эчепаре почувствовал, что на этот раз она бьет наверняка. В руке он по-прежнему сжимал «никон». В здоровой руке.

Изо всех сил он швырнул фотоаппарат во Флор. «Никон» стукнул по ее руке в момент выстрела и отскочил в правый висок, прямо в теменную кость.

Крик боли вырвался у Флор вместе с выстрелом. Пуля угодила в стену. Пистолет упал из ее рук на пол.

Извиваясь, как разрезанный надвое червяк, Хуан Эчепаре пополз за пистолетом. Еще не полностью пришедшая в себя Флор извернулась и вонзила каблук-шпильку в руку дипломата, уже хватавшего оружие, и сама за ним наклонилась. Но консул уже настиг ее. Он вцепился в ее юбку, в пояс, здоровой рукой дотянулся до горла. Он хотел ее задушить. Однако Флор в единый миг упала на него сверху и первой завладела «береттой». Хуан Эчепаре стиснул ей запястье, попробовал отвести пистолет, но силы оставили его. Дуло неумолимо приближалось к его виску. И тогда, словно животное, он что было мочи укусил ее в запястье, вонзив зубы между сухожилиями.

Флор взвыла от боли. Она уронила шляпу, вуаль, волосы ниспадали ей на лицо. Она машинально нажала на курок. Последние три пули в магазине друг за дружкой полетели в зеркало на потолке.

Зеркало разбилось вдребезги, и осколки дождем посыпались на кровать и на сцепившиеся тела. Большой кусок стекла глубоко вонзился Флор Каталине в лоб. Кровь застилала ей взор, она отбросила ненужный уже пистолет с открытой казенной частью и вытерла глаза.

Терявший все больше крови Хуан Эчепаре сделал отчаянную попытку стряхнуть с себя осколки тяжелого зеркала.

Флор в свою очередь приподнялась. Она хотела перелезть через Эчепаре и позвать своих товарищей на выручку.

Хуан Эчепаре, вонзив пальцы, грубо схватил ее между ног – без всякой задней мысли, – просто чтобы отбросить на кровать. Он двинул ее головой в подбородок и подтянулся к ней, несмотря на невыносимую боль в левой руке. Флор яростно отбивалась. Эчепаре почувствовал, что силы вновь ему изменяют.

Он не раскрывал рта, сохраняя всю энергию для единоборства. Под руки ему попался разряженный «беретта». Консул схватил пистолет за дуло, размахнулся и изо всех сил стукнул рукояткой по лицу Флор, разбив ей переносицу. От острой боли она потеряла сознание.

В ненависти и страхе Хуан Эчепаре, не переставая, дубасил ее по лицу и бросил пистолет, лишь когда выбил ей зубы, рассек щеку, расшиб глаз.

Когда Хуан Эчепаре попытался встать, колено вдруг так задергало, что он опять рухнул на ковер. Прекрасная комната, которой он так гордился, превратилась в поле битвы, усеянное осколками стекла и перепачканное кровью.

Дипломат выполз из комнаты, добрался до автомата. Он только протянул к нему руку, как в дверь позвонили. Хуан Эчепаре тут же подумал о тупамарос. Флор заявилась к нему не одна. Ему удалось, опираясь на тяжелый «томпсон», дотащиться до дверей. Он прильнул к глазку. Кровь застилала ему взор, так что лишь через несколько секунд он узнал своего друга Рикардо Толедо...

Хуан Эчепаре положил автомат и повернул задвижку.

Увидев его окровавленное лицо, Рикардо Толедо вскрикнул:

– О Господи! Что с тобой стряслось!

– В комнате, она в комнате, – пробормотал Эчепаре.

– Кто?

Хуан Эчепаре вытер стекавшую с лица кровь. Похоронный звон, проникавший через открытое окно, становился все громче.

– Та, что похитила Барбера, американца! Она хотела меня убить.

Рикардо Толедо лихорадочно откинул прядь волос.

Вытащив из-за пояса свой маленький кольт, он схватил Хуана Эчепаре за талию.

– Пойдем добьем ее.

Консул невероятным усилием воли доплелся до комнаты, держа автомат в вытянутой руке.

Флор Каталина поднялась. С залитым кровью лицом она пошатываясь стояла побреди комнаты, но вошедших даже не увидела. С гримасой боли Хуан Эчепаре поднял дуло своего «томпсона». На таком расстоянии автоматные пули раздерут террористку на части.

Худое лицо Рикардо Толедо судорожно сжалось. Он тоже поднял свой кольт. Дьявола всегда убивают дважды.

Через слипшиеся от крови ресницы Флор Каталина различила двоих. Она мысленно кляла себя за то, что отказалась от помощи товарищей, которые ждали ее в «Стелла Марис». Неумолкавший колокол звонил по ней. Словно в тумане, она увидела поднимающийся ствол автомата.

В ее ушах раздался треск выстрелов, словно огромные градины забарабанили по листовому железу крыши. Казалось, это никогда не кончится.

Пораженная тем, что ее миновали пули. Флор непроизвольно стерла с глаз кровь и увидела невероятную картину.

Хуан Эчепаре уронил автомат и стоял, покачиваясь и прижимая обе руки к животу. Его белая рубашка походила на фонтан, так сильно била кровь. Он упал сначала на колени, потом головой вперед рухнул на красный ковер.